Неточные совпадения
Алексей Александрович хотел упомянуть про счет, который принесли ему, но голос его задрожал, и он остановился. Про этот счет, на
синей бумаге, за шляпку,
ленты, он не мог вспомнить без жалости к самому себе.
Они уходят в соседнюю комнату, где стоит большой стол, уставленный закусками и выпивкой. Приходят, прикладываются, и опять — к дамам или в соседнюю комнату, — там на двух столах степенная игра в преферанс и на одном в «стуколку». Преферансисты — пожилые купцы, два солидных чиновника — один с «Анной в петлице» — и сам хозяин дома, в долгополом сюртуке с золотой медалью на
ленте на красной шее, вырастающей из глухого
синего бархатного жилета.
Опять дорога, ленивое позванивание колокольчика, белая
лента шоссе с шуршащим под колесами свежим щебнем, гулкие деревянные мосты, протяжный звон телеграфа… Опять станция, точь — в-точь похожая на первую, потом
синие сумерки, потом звездная ночь и фосфорические облака, как будто налитые лунным светом… Мать стучит в оконце за козлами, ямщик сдерживает лошадей. Мать спрашивает, не холодно ли мне, не сплю ли я и как бы я не свалился с козел.
Мы миновали православное кладбище, поднявшись на то самое возвышение дороги, которое когда-то казалось мне чуть не краем света, и откуда мы с братом ожидали «рогатого попа». Потом и улица, и дом Коляновских исчезли за косогором… По сторонам тянулись заборы, пустыри, лачуги, землянки, перед нами лежала белая
лента шоссе, с звенящей телеграфной проволокой, а впереди, в дымке пыли и тумана,
синела роща, та самая, где я когда-то в первый раз слушал шум соснового бора…
Вдали на горизонте, там, где голубой атлас моря окаймлялся темно-синей бархатной
лентой, неподвижно стояли стройные, чуть-чуть розовые на солнце, паруса рыбачьих лодок.
Дорога вилась пыльной
лентой по холмистой местности, огибая гряду лесистых горок, которые тянулись к востоку, где неправильной глыбой
синел Рассыпной Камень.
Желание спорить исчезло — не с кем было спорить. И смотреть на дорогу не хотелось закат погас, кумач с полей кто-то собрал и шёлковые
ленты тоже, а лужи стали
синими.
Она была в
синем платье и шелковой коричневой шляпе с голубой
лентой. На мостовой лежала пустая корзинка, которую она бросила, чтобы приветствовать меня таким замечательным способом. С ней шла огромная собака, вид которой, должно быть, потрясал мосек; теперь эта собака смотрела на меня, как на вещь, которую, вероятно, прикажут нести.
Круциферская была поразительно хороша в эту минуту; шляпку она сняла; черные волосы ее, развитые от сырого вечернего воздуха, разбросались, каждая черта лица была оживлена, говорила, и любовь струилась из ее
синих глаз; дрожащая рука то жала платок, то покидала его и рвала
ленту на шляпке, грудь по временам поднималась высоко, но казалось, воздух не мог проникнуть до легких.
Синие и золотые цветы вокруг них,
ленты солнечных лучей дрожат в воздухе, в прозрачном стекле графина и стаканов горит альмандиновое вино, издали доплывает шелковый шорох моря.
На этом маленьком теле — много больших вещей: велик золотой перстень с камеей на безымянном пальце левой руки, велик золотой, с двумя рубинами, жетон на конце черной
ленты, заменяющей цепочку часов, а в
синем галстуке слишком крупен опал, несчастливый камень.
Посредине их небольшой человечек в полосатой
синей паре и панаме, а рядом Ермолова, свежая и розовая от легкого загара, в сером дорожном платье и легкой, простой соломенной кругленькой шляпе с черной
лентой.
По комнате, на диване и на стульях, лежали кучи
лент, цветов,
синели, рюшу и разной галантерейщины; на столе были набросаны выкройки и узоры, перед которыми, опустив в раздумье голову, стояла сама хозяйка. Немного нужно было иметь проницательности, чтобы отгадать, что Анна Михайловна стоит в этом положении не одну минуту, но что не узоры и не выкройки занимают ее голову.
Сколько чепцов! сколько платьев! красных, желтых, кофейных, зеленых,
синих, новых, перелицованных, перекроенных; платков,
лент, ридикулей!
Кроме семейства г. Ратча, провожавших гроб было всего пять человек: отставной, очень поношенный офицер путей сообщения с полинялою
лентой Станислава на шее, едва ли не взятый напрокат; помощник квартального надзирателя, крошечный человек, с смиренным лицом и жадными глазами; какой-то старичок в камлотовом капоте; чрезвычайно толстый рыбный торговец в купеческой
синей чуйке и с запахом своего товара, — и я.
Через четверть часа внизу, в глубокой лощине, блеснула
синяя широкая
лента реки.
На берегу несколько мужичков лежали в
синих кафтанах, в новых поярковых шляпах с
лентами; выпивши, они лихо пели песни во все молодецкое горло (по счастию, в селе Поречье не было слабонервной барыни).
По
синим струям взад и вперед птицами летят пароходы, оставляя за собой полосы черного дыма вверху, белые
ленты пены кипучей внизу…
Прибежала девочка — тоненькая, худенькая, лет тринадцати и лицом на черного похожа. Видно, что дочь. Тоже — глаза черные, светлые и лицом красивая. Одета в рубаху длинную,
синюю, с широкими рукавами и без пояса. На полах, на груди и на рукавах оторочено красным. На ногах штаны и башмачки, а на башмачках другие с высокими каблуками; на шее монисто, всё из русских полтинников. Голова непокрытая, коса черная, и в косе
лента, а на
ленте привешаны бляхи и рубль серебряный.
И Василий Свитка, и пан Лесницкий, и Иван Шишкин тоже гуляли по Невскому, но только без малейших внешних отличий
синего цвета. Зато маленький Анцыфрик, вместе с Лидинькой Затц, пришпилили себе целые кокарды, один к мерлушечьей шапке, другая к левому плечу на бурнусе, и в таком виде, под ручку, прогуливались рядом с Ардальоном Полояровым, который сегодня решительно обращал на себя всеобщее внимание своими развевающимися по ветру
лентами.
Этой
лентой он позаимствовал у Лидиньки Затц и таким образом, с широко развевающимися позади его
синими хвостами, разгуливал по Невскому, сожалея об одном, что его козьмодемьянская дубина не могла быть, ради сей оказии, перекрашена в
синий цвет.
Ардальон Полояров вывесил на свою скомканную войлочную шляпу широкую
синюю атласную
ленту, которой хватило бы на целый длинный кушак женского платья.
А небо меж тем тускней становилось, солнце зашло, и вдали над желто-серым туманом ярманочной пыли широко раскинулись алые и малиново-золотистые полосы вечерней зари, а речной плес весь подернулся широкими
лентами,
синими, голубыми, лиловыми.
По сторонам двора уставлены были двумя длинными глаголями [Глаголи — буквы.] столы, нагруженные разными съестными припасами; оба края стола обнизали крестьяне, не смевшие пошевелиться и не сводившие глаз с лакомых кусков, которые уже мысленно пожирали; в середине возвышался изжаренный бык с золотыми рогами; на двух столбах, гладко отесанных, развевались, одни выше других, цветные кушаки и платки, а на самой вершине
синий кафтан и круглая шляпа с разноцветными
лентами; по разным местам, в красивой симметрии, расставлены были кадки с вином и пивом.
Короткая юбочка
синего цвета с пунцовыми полосами, поверх нее белый передник, выходивший из-под корсета, голубые чулки, башмаки со стальными пряжками, блиставшими от солнца, в руках ее соломенная шляпка с разноцветными
лентами и букетом цветов — все обличало в ней жительницу южного края Европы.
Он ехал галопом в маленькой шляпе, с андреевского
лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом
синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке.